МОЙ ПУШКИН

Так назвала свою публикацию в газете «Актерский дом» в июне 1999 года ульяновский журналист Татьяна Альфонская. Это – разговор с художественным руководителем Ульяновского драматического театра, народным артистом РФ, лауреатом Государственной премии России и Международной премии имени К.С.Станиславского Юрием Копыловым, посвященный творчеству Великого поэта. Интервью с Мастером открывает серию материалов о Пушкине на ульяновской сцене, посвященных его 225-летию.

Я вас люблю, хоть я бешусь,

Хоть это труд и стыд напрасный,

И в этой глупости несчастной

У ваших ног я признаюсь!

Эти пушкинские строки, любимые и столько раз слышанные, совершенно покорили меня в исполнении художественного руководителя Ульяновского театра драмы народного артиста России Юрия КОПЫЛОВА. Впервые он прочел их со сцены на творческом вечере Людмилы Гавриловой. Во второй раз читал на бис - по моей настырной просьбе во время нашего разговора. А говорили мы о новом спектакле по «Маленьким трагедиям». И конечно, о Пушкине.

— Мы знаем, что такое ваш Шекспир, ваш Чехов. Пушкин возникает в афише впервые...

- Лет десять назад я задумал обратиться к «Маленьким трагедиям». Но ткнулся в них и показалось: они настолько совершенны, идеальны - композиционно, поэтически, драматургически, что разъять и посмотреть сквозь текст, что же там с людьми происходит, очень трудно. И я оставил их. Но к Пушкину обращался постоянно. Это же на его мысль: - про истину страстей и правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах - опирается русский театр.

— Насколько вольно может режиссер обращаться с персонажами Пушкина?

— Пастернак писал Козинцеву, когда тот ставил «Гамлета»: надо относиться к Шекспиру с уважением, но свободно. Не надо забывать, что ты тоже художник, раз за это взялся. Может быть, не конгениален, но... Хотя Пушкин сам удивительный режиссер своих произведений. Главное - прислушаться и понять. Важно, чтобы возникла жизнь человеческого духа, появилась живая плоть Дон Гуана и Скупого и при этом не растерялась поэтическая красота строк. Получится или нет, не знаю. Да, наверное, Пушкин требует актеров с сильными чувствами, мощными интеллектуальными эмоциями - ведь у него каждое чувство облечено в какую-то философскую идею. Найти это в актере сложно.

— Но это вас не останавливает?

— Вряд ли мы можем раскрыть Пушкина с первого же раза адекватно автору. Думаю, если даже появятся «Маленькие трагедии», просто прилично прочитанные и чуть одухотворенные, - будет интересно следить за спектаклем. У нас он называется «Мне скучно, бес...». Начнет Валерий Шейман (разговор Фауста и Мефистофеля), отсюда - толчок к судьбе героев «Скупого рыцаря» и «Каменного гостя», к финалу – монолог Председателя из «Пира во время чумы». Все-таки все эти произведения - о преодолении чувства смерти, чувства конца. В них ощущение выброшенной из времени судьбы. И главная мысль - вырваться из этого пространства, из загнанности.

— Самый неразгаданный для вас персонаж?

 Канонически, школярски - все вроде понятно. Но, скажем, просто скупость не задевает ни меня, ни вас. Да, конечно, там есть сопоставление: скупой - рыцарь. Рыцарь - определенная нравственная установка человека, определенное обязательство. В скупом - странное и страшное смешение внутреннего чувства самолюбия, самоутверждения и судьбы, пожертвованной идее. Это удивительный парадокс между мыслью («что ж ты такое есть?») и конкретностью существования. В Дон Гуане хотелось бы передать безграничную жажду освобождения. Он бросается с головой в омут, чтобы вернуть себе самочувствие абсолютно свободного человека, чтобы освободиться от своего несчастья, своей загнанности. Ведь трагедия Дон Гуана в том, что в результате любовь приходит к нему, но уже когда приходит смерть. Счастье только возможно - а уже настигло возмездие... 

— Помните свою первую встречу с поэзией Пушкина?

— Так далеко мне забегать тяжело... Мама, правда, говорила, что, когда я еще не ходил в школу, читал наизусть сказки Пушкина. Все ведь оседает в душе. Наверное, юношеское увлечение поэтической стороной жизни и привело меня в театр, который все-таки - поэзия. И как бы я жестоко ни расправлялся с природой человека в своих постановках, все равно я в большей степени романтик. Читая других поэтов пушкинского времени, мы больше восторгаемся ушедшей красотой - ах, как там было изящно! У Пушкина тоже это есть. Но самые главные его произведения, лирические и драматические, растворены в будущем. Они не принадлежат прошлому времени, да и сегодняшнему тоже, они - вне времени. Вдумываешься. вслушиваешься, вчувствуешься в их запах, плоть, и они поражают такой мощной чувственной силой, такой глубиной, такой глубиной живых чувств, что испытываешь светлую зависть... Пушкинское чувство придает плотской жизни человека столь одухотворенное существование, что он сам себе уже кажется неземным. Видимо, это присуще только великому национальному поэту.

— О чем вам хотелось бы спросить Александра Сергеевича?

— Пушкин прожил мало. А такое у нас ощущение, что у него была очень большая, колоссально насыщенная жизнь. Интересно было бы спросить - что же он чувствовал к 37, каким себя ощущал, испытывал ли усталость? Дело ведь даже не в дуэли. Видимо, все пришло к концу. Такое вот самосжигание...

— «Я вас люблю, - хоть я бешусь»... Прав Пушкин: любовь - глупость несчастная?

— Ну это уже пушкинское озорство. Он удивительно привлекателен в своем озорстве. Он живой, парадоксальный, непредсказуемый, у него все время такой лукавый, хулиганский глаз. Взгляд бывает острый или мягкий, но лукавство не уходит. Потому он никогда не станет иконой….

— Прочтите что-нибудь из Пушкина...

— В последних числах

сентября

(Презренной прозой говоря)

В деревне скучно:

грязь, ненастье,

Осенний ветер, мелкий снег,

Да вой волков;

но то-то счастье

Охотнику! Не зная нег,

В отъезжем поле

Он гарцует,

Везде находит свой ночлег,

Бранится, мокнет

И пирует

Опустошительный набег.

…Жаль, что вы не слышали, как Юрий Копылов прочел эти пушкинские строки.

Т. Альфонская